Невозможно оспаривать тезис о том, что вода является одним из факторов устойчивости экономики любого государства. Сложно не замечать и то, что сегодня наш Центральноазиатский регион сталкивается с уменьшением количества безопасных водных ресурсов.

По данным исследований Евразийского банка развития около 10 миллионов человек в регионе или 14 процентов населения не имеют доступа к качественной питьевой воде. Зависимость развития экономик региона от проблемы нехватки воды отмечается как в среде специалистов и экспертов, так и на высшем уровне на самых различных политико-экономических площадках.

Чтобы выяснить, каковы причины уменьшения количества безопасной питьевой воды в регионе и узнать мнение учёных-экспертов о возможных путях решения этой ситуации в ЦА корреспондент «Золотого Века» обратился к эксперту-политологу, Директору Научного центра стратегических исследований института международных отношений МИД Туркменистана Шири Акойлиевичу Шириеву.

–Шири Акойлиевич, совершенно очевидно, что физические объёмы воды в регионе уменьшаются, количество же населения, наоборот, увеличивается, а это означает, что растёт водопотребление, как бытовое, так и аграрное. И если демографический рост и, соответственно, потребляемость воды можно было предвидеть и просчитать, то почему водный вопрос в регионе встал так остро, особенно в последние годы. И есть ли этому какое-то объяснение? 

– Прежде всего, хочу сказать, что проблема нехватки воды в нашем регионе была и раньше. Если в конце ХХ века считалось, что воды хватит до конца XXI века, то сегодня понятно, что этот прогноз не совсем состоятелен. Общий недостаток воды в регионе обусловлен быстрым таянием ледников Памира и Тянь-Шаня. К этому добавляются и другие причины, одна из основных – увеличение потерь воды при её использовании. Но всё же обострение водного кризиса объясняется и тем, что после развала бывшего Союза страны региона долгое время, сосредоточившись на разграничении суверенных границ, не смогли прийти к консенсусу по вопросу об общем водопользовании.

Чтобы найти удовлетворившее бы всех решение, необходимо было общими усилиями определить, что есть в активе, а что в минусе из-за возникшей раздробленности некогда единого водного механизма. Механизм же, несмотря «разбалансировку» и изменение юридического статуса, долгое время продолжал демонстрировать свою жизнеспособность. Однако реалии требовали решения вопроса, затрагивавшего интересы вновь образованных суверенных государств. Первым таким общим для всех документом стало «Соглашение о сотрудничестве в сфере совместного управления водными ресурсами из межгосударственных водных источников».

Примечательно, что этот международный правовой акт был подписан не главами государств, правительств или внешнеполитических ведомств, а начальниками республиканских минводхозов, раньше других осознавших крайнюю необходимость хоть как-то нормализовать и нормировать межгосударственные водные отношения. И только несколько месяцев спустя, в марте 1993 года главы пяти государств региона «post factum» подтвердили правомочность его положений.

После этого долгое время, по самым различным причинам прийти к какому бы то ни было консенсусу по водному вопросу, не удавалось. Воды же в силу этого не прибавлялось…

Необходимость иметь сбалансированную водную политику в виде национальных стратегий или долгосрочных программ страны региона осознали только в последнее время. При внимательном прочтении ранних редакций национальных водных законодательств нетрудно было убедиться, что они отражали не весь объективный спектр межгосударственных водных отношений. Назревали перемены, а для этого нужно было вести переговоры и сообща искать пути балансировки общего водного механизма.

–Что по этому поводу «говорит» история, практика водных переговоров, что подсказывает опыт решения совместных водных вопросов дипломатическими усилиями?

– К однозначному правовому решению по этому серьёзному вопросу мировое сообщество продвигалось не одно столетие. Достаточно, к примеру, вспомнить из истории дипломатии положение из присяги Дельфийско-Фермопильской Амфиктионии, относящейся к шестому веку до новой эры, уже запрещавшей «самовольно отводить воды ни во время войны, ни во время мира».

Исторические памятники античности и средневековья содержат и другие примеры подобного рода, однако нормы современного международного права скорее базируются на прецедентах более позднего периода. Например, «Хельсинские правила использования вод международного значения», относящиеся к категории документов так называемого «мягкого права», то есть имеющие рекомендательный характер, содержат следующее базовое положение: «Каждое государство имеет право на справедливую и разумную долю полезного использования вод международного значения в пределах своей территории», при этом «какому-либо государству не может быть отказано в разумном использовании вод из-за того, чтобы сохранить эту возможность в будущем за другим государством».

Эти «Правила» впоследствии были переработаны в «Конвенцию ООН по охране и использованию трансграничных водотоков и международных озер» (Хельсинки, 1992 год), где впервые были согласованы на многосторонней основе обязательства каждого государства осуществлять эксплуатацию водных ресурсов с учетом необходимости предотвращения негативных трансграничных последствий.

Современное международное водное право расставляет акценты по этой теме на основе устойчивого баланса суверенных прав каждого государства использовать водные ресурсы в национальных интересах и их безусловной ответственности за сопутствующие действия, ущемляющие интересы сопредельных стран.

–Если страны региона, наконец-то, признали необходимость обновления национальных систем управления водными ресурсами и декларируют готовность проводить реформы в этой сфере, то, как, по-вашему, кто или что должны регулировать водные потоки в регионе?

– Один из важнейших принципов международного водного права – общее обязательство государств сотрудничать в целях достижения оптимального использования и надлежащей защиты международных водотоков (статья 88 Конвенции ООН от 1997 года) – уходит корнями в далекое прошлое. Статья 24 «Конвенции ООН о праве несудоходных видов использования международных водотоков» содержит на сей счет формулировку в следующем виде: «Государства водотока по просьбе любого из них вступают в консультации относительно управления международным водотоком, которое может включать в себя учреждение совместного механизма управления».

Современное международное водное право не отрицает принципиальной возможности управления водохозяйственными комплексами на трансграничных водотоках, как межправительственными структурами, так и независимыми транснациональными корпорациями, консорциумами, либо акционерными обществами, будь на то согласие всех заинтересованных сторон.

– Первое и основное – сегодня необходимо более тесное сотрудничество между странами. Водные ресурсы Центральной Азии - реки Амударья и Сырдарья являются трансграничными и подразумевают совместное управление. Странам необходимо разработать и реализовать согласованные планы действий, основанные на принципах справедливого и эффективного использования водных ресурсов. Во-вторых, всем следует прилагать более энергичные усилия для эффективности использования водных ресурсов. Однако, сегодня проблема возникает на другом уровне – из-за устаревшей и недостаточно поддерживаемой системы орошения и водоснабжения. Для решения этой проблемы необходимы современные технологии водоснабжения в быту и народном хозяйстве. Модернизация систем орошения происходит крайне медленно и не повсеместно. И в-третьих, в решении водного кризиса в нашем регионе важную роль может сыграть развитие альтернативных источников воды. Одним из возможных путей является освоение подземных водных ресурсов и использование морской воды. Страны региона также могут рассмотреть возможности сотрудничества в области трансграничных водных проектов.

В Туркменистане вопросы рационального использования водных ресурсов решаются как на законодательном, так и на научно-технологическом уровне. К примеру, в 2010 году принят и действует Закон «О питьевой воде», который направлен на создание государственных гарантий обеспечения населения питьевой водой, определяющий государственные требования к осуществлению контроля за качеством питьевой воды и её безопасностью для здоровья человека, уделяющий особое внимание охране источников питьевой воды и их использованию. Кроме того, он устанавливает правовые, экономические и организационные основы рационального использования и экологической защиты от загрязнения, засорения и истощения, а также функционирования систем питьевого водоснабжения и взаимоотношений субъектов в области питьевого водоснабжения.

Принятый в 2016 году Водный кодекс Туркменистана регулирует отношения в области устойчивого и рационального использования водных ресурсов в целях удовлетворения потребностей в воде юридических и физических лиц и направлен на повышение значения ресурсов воды, обеспечение охраны вод от загрязнения, засорения и истощения, предупреждение и ликвидацию негативного воздействия вод, восстановление и улучшение состояния водных объектов.

Кроме этого, в стране активно ведётся работа по вводу в строй заводов по производству высококачественной пресной воды. Только за последнее время в строй введены два таких крупных предприятия в этрапе Ак Бугдай и посёлке Яшлык Ахалского велаята. Обеспечение граждан страны чистой питьевой водой относится к списку приоритетов внутренней политики государства. Туркменистан продолжает уделять большое внимание и внедрению современных методик рационального водопользования и совершенствованию подходов к управлению водными ресурсами.

–И последний вопрос, Шири Акойлиевич. В последнее время в связи с водным кризисом в среде экспертов и учёных всё чаще упоминается афганский фактор. В качестве одного из способов решения проблемы называется и проект отвода излишков воды Иртыша и Оби по водоводам в Центральную Азию. Что Вы можете сказать об этом? 

– По афганскому вопросу могу напомнить, что в марте этого года в МИД-е Туркменистана прошла встреча с делегацией Афганистана, на которой туркменская сторона привлекла внимание афганской делегации к трем важным вопросам: необходимости научно-обоснованного и выверенного подхода забора воды из трансграничных рек, в первую очередь, с учетом реальных потребностей в использовании водных ресурсов; обеспечению строящихся гидротехнических сооружений на трансграничных реках высококвалифицированными кадрами, способными обеспечивать правильную эксплуатацию таких объектов; безусловному соблюдению интересов всех государств, расположенных вдоль трансграничных рек, с учетом международного права и посредством создания соответствующих механизмов управления водными ресурсами на основе принципов добрососедства, взаимного уважения, равноправия и транспарентности.

Что же касается водоводов из сопредельных стран, то этот вопрос лежит в плоскости решения на высшем уровне в рамках международного сотрудничества заинтересованных стран. По роду занятий мне приходится сталкиваться с такими мнениями и предложениями от специалистов и учёных соседних стран, однако стоит вспомнить и то, что этот глобальный проект в своё время уже был провален. Но, как говорится, всё течёт и всё меняется, и такое в перспективе, видимо, тоже нельзя исключать.

–Шири Акойлиевич, спасибо за столь обстоятельные и развёрнутые ответы.